Я принялась рыться в ящике, ища что‐нибудь подходящее.

– Давай быстрее, кто опоздает, тому достается лестница, а это каторжный труд, – сказала Лоретта, открывая дверь.

На первом этаже несколько девушек тащили ведра воды. Джорджия Мэй пошла в кладовку и принялась раздавать скребковые щетки. Лоретта держала целую охапку тряпок. Каждая девушка брала по две. Из кухни в гостиную тяжелыми шагами вышла мать Маргарет, а мы все встали по стойке смирно. У большинства девушек волосы были убраны с лица, и, как и Баблс, на колени они привязали что‐то мягкое.

Мать Маргарет подняла к губам мегафон и велела нам разойтись.

– Вы четверо тут, а дальше по две девушки на каждую комнату.

Я метнулась за Баблс в салон, а Лоретта и Джорджия Мэй взялись за длинный коридор.

Голос матери Маргарет продолжал громыхать.

– Люди за пределами этого дома зовут вас шлюхами. Порченым товаром. Но здесь вы можете раскаяться и искупить ваши грехи. На счет три начинайте читать «Отче наш» от всей души. Раз, два…

Наши голоса слились в молитве. Мне казалось, что я попала в фильм про сирот или плохих детей.

– Громче. Бог не слышит вас, когда вы бормочете.

Скребковые щетки двигались по полу с хлюпающими или скребущими звуками, и на их фоне в унисон раздавалась молитва.

– Поменьше воды, – Баблс выжала тряпку в полное мутной воды ведро. – И побольше усилий.

Я стала все делать как она. Мы ползали на четвереньках, отмывая, вытирая и полируя, повторяя при этом «Отче наш». Я только эту молитву и знала – Нини учила меня читать ее по вечерам, стоя на коленях. С тех пор, как я от нее уехала, ни разу ее не читала.

Мы намывали полы так долго, что я натерла колени, спина у меня болела, и я давно не была настолько голодна. Тяжкий труд в рекламном буклете не упоминался.

– Попросите Бога простить вас за вашу похоть, девушки. За вашу нечестивую жизнь. Обещайте ему, что поступите как должно с невинным ребенком. Спасете его от вечного проклятия, отдав состоящим в браке родителям, которые вырастят его под взглядом Господа. – Она помедлила, потом продолжила: – Вы недостойны. Скажите это.

– Мы недостойны.

– Прости нам наши грехи, – крикнула она.

– Прости нам наши грехи, – откликнулись мы сбивчивыми и несчастными голосами. Мне казалось, что это тянется часами, губы у меня пересохли от жажды.

Наконец мать Маргарет в последний раз поднесла к губам мегафон и отпустила нас.

Я устало потянулась к ведру, и тут оно опрокинулось в мою сторону. Грязная вода потекла по полу, и я принялась поспешно вытирать ее тряпками.

– Ой-ой, – насмешливо протянула крупная девушка с красными прыщами на белой коже.

– Ты чего вообще? – жалобно воскликнула я.

– Лучше заткнись, а то я тебе и не такое устрою. – Она погрозила мне кулаком, потом пошла прочь, вступив предварительно в лужу, чтобы навести еще больший беспорядок.

– Стерва, – пробормотала Баблс, но даже она слишком устала и просто вяло подтирала то, что натворила эта девушка. – Это Гертруда, она бессрочница.

– Это что такое?

– Ну, у нее уже был переход, она отдала ребенка и теперь отрабатывает свой долг в прачечной. Нам всем положено отрабатывать. Некоторые задерживаются дольше прочих.

– Я этого не знала.

– Тебе многого не говорят прежде, чем запереть тебя в Пряничном домике.

Я озадаченно поглядела на нее.

– Так мы это место называем. Звучит приятнее, чем Дом Магдалины для незамужних шлюх, правда?

Воскресным утром мы собрались в гостиной, и нам провели церковную службу. После целого часа проповеди у нас было свободное время. Я потратила его на то, чтобы нарисовать тянущиеся ко мне руки Шимми. Я соскучилась по нему и по тете Мари тоже. Мне отчаянно хотелось оказаться дома, рядом с ней.

Во время утренней молитвы в понедельник пришла молодая монашка с наплечной сумкой. На ней было черное платье-сарафан поверх белой блузки и легкое монашеское покрывало, колыхавшееся за спиной. Здороваясь с ней, некоторые девушки называли ее сестричкой Бетани. Она не жила в Пряничном домике, но с понедельника по пятницу вела у нас уроки, как рассказала мне Баблс. Позавтракав комковатой овсянкой, мы пошли в классную комнату и выстроились у доски.

– Добро пожаловать, Руби. – Сестричка Бетани представилась и пожала мою руку. – У нас циклическое расписание, сегодня урок шитья. У тебя есть какой‐то опыт?

– Совсем небольшой, – призналась я. До того, как Нини ослепла, она брала домой шитье и научила меня вдевать нитку в иголку и штопать носки.

Нам раздали маленькие швейные наборы и корзинки с кусками разных тканей. Сестричка Бетани показала простой подрубочный шов, мы пытались его воспроизвести, а она ходила по классу и проверяла, как у нас получается. Когда занятия закончились, нам подали на обед водянистый куриный суп с лапшой. После обеда выделялось два часа на домашние задания. Сестричка Бетани ходила по дому и смотрела, не нужна ли кому‐то помощь. Девушки, не учившиеся в школе, в это время читали, вязали или шили. Закончив, мы занялись работой по дому, какая кому была выделена. Мне мать Маргарет поручила сортировать и распределять почту. Я озадаченно встряхнула головой, пытаясь разобраться, но тут ко мне подошла фарфоровая девушка.

– Я покажу тебе, как это делается. Я этим занималась, пока меня не перевели на учет специй и приправ в кухне.

– Под специями ты, наверное, имеешь в виду картонки и контейнеры: я никогда еще такой пресной еды не ела, – усмехнулась я.

Девушку эту звали Клара. Я ее узнала – та самая, с веснушками, которая чистила картошку и улыбнулась мне, когда я приехала в пятницу.

Клара была худая как палка, с жидкими каштановыми волосами. Ее живот на крошечном теле казался ужасно несоразмерным, будто она засунула под блузу пляжный мяч.

– Письма мы собираем по понедельникам. Потом складываем их в коробку и отправляем на адрес в Рэли, Северная Каролина. Там письма перекладывают в новые конверты и наклеивают марки.

– Почему так сложно?

Она прошептала:

– Тут все делается в секрете. Они очень стараются скрыть наши личности, чтобы никто не знал о совершенных нами грехах. – Губы ее дрожали, но она заставила себя улыбнуться. – Поняла?

– Да.

Она протянула мне маленькую коричневую коробочку.

– Вот письма, которые только что пришли, их надо раздать. Когда раздашь, положишь новые письма, которые соберешь у девушек, в ту же коробку.

Писем было десять. На всех конвертах одним и тем же почерком было указано имя и первая буква фамилии получательницы. Я стояла в гостиной,